Две птицы упали на поляну, остальные исчезли с необыкновенной быстротой. Томек послал Динго навстречу друзьям, а сам сел на кочку, поросшую травой и стал ждать.

Не прошло и четверти часа, как в лесу послышались громкие крики. Томек сразу узнал зычный голос капитана Новицкого и весело ответил:

– Ауу! Я здесь! Убил двух казуаров!

Через несколько минут выбежали из кустов сначала Динго а потом запыхавшийся капитан Новицкий.

– Умнейший пес! – воскликнул Новицкий. – Сразу повел нас к тебе!

– Благодаря ему, мне удалось кое-что подстрелить на ужин, – ответил Томек.

– На безрыбье и рак рыба! – сказал моряк, взглянув на убитых птиц с неохотой.

– Не очень аппетитно выглядят эти птицы... – буркнул Бальмор.

Капитан Новицкий шепнул Томеку на ухо:

– Ты заметил, что наши носильщики тревожно оглядываются в лесу? Они ни за что не хотели отойти от каравана! Они, видать, чего-то боятся!

– Они знают, что таваде близко... – тоже шепотом ответил Томек.

Он подмигнул другу и, желая придать папуасам смелости, сам подвел их к мертвым птицам. С тех пор, как Томек показал папуасам фокус с «горением воды», он пользовался у них непререкаемым авторитетом. Несмотря на это, теперь папуасы тревожно поглядывали на окружающие поляну кусты и переговаривались только вполголоса. Не теряя времени, они быстро срубили две бамбуковые жерди, подвесили к ним убитых птиц и тронулись в обратный путь, взяв на плечи концы жердей. Вскоре они догнали караван. Вид убитых казуаров несколько улучшил настроение туземцев. Папуасы любят мясную пищу; кроме того, они очень ценят перья из крыльев казуаров, больше похожие, впрочем, на роговые иглы, из которых они изготовляли украшения, продеваемые через носовой хрящ.

К вечеру караван наткнулся на лесную полянку, лежавшую на мягком склоне горы. Смуга решил остановиться здесь на ночь. Для девушек разбили палатку, а мужчины решили переночевать у костра, чтобы отправиться в путь еще до рассвета, не теряя драгоценного времени на свертывание лагеря.

С наступлением темноты настроение у папуасов явно упало. Они сбились в тревожную кучу вокруг костра и молча прислушивались к таинственным голосам, доносившимся к ним из близких, погруженных в мрак джунглей. По местным суевериям, ночью лес становится прибежищем духов, голоса которых слышались в шуме деревьев и в криках ночных птиц. Поэтому боязливые папуасы опасались даже глядеть в сторону темного леса. Чтобы избегнуть необходимости выходить в лес по естественным надобностям, они жевали листья какого-то растения; жвачка эта, видимо, замедляла обмен веществ в организме.

Белые путешественники отнюдь не считали, что находятся в безопасности. Правда, наивные рассказы о лесных духах их не пугали, но сознание, что таваде за ними следили, требовало соблюдения мер предосторожности. Смуга, Новицкий и Томек, -сменяя друг друга, обходили лагерь кругом, выходили на опушку джунглей, внимательно наблюдая при этом за поведением Динго. Остальные белые мужчины держали ружья в боевой готовности, туземцы не выпускали из рук копья и палицы. В лагере никто не пытался затянуть песню, не слышно было громких бесед. Лагерь походил больше на военный бивак перед битвой, чем на мирную ночевку охотников.

Москиты не давали покоя путешественникам всю ночь, поэтому все с облегчением встретили наступление туманного утра. Прежде чем солнечные лучи разогнали влажную мглу, караван отправился в путь. К удивлению белых путешественников носильщики изменили тактику. Теперь они не только не задерживались в пути, но наоборот, ускорили шаг. Однако так как и накануне старались идти сплошным рядом, не растягиваться в цепочку. Шли молча, не пели обычных песен.

– Видимо, спокойная ночь приободрила их, – говорил капитан Новицкий, который вместе с Томеком и Смугой шел впереди каравана.

– Вряд ли это так. Я опасаюсь, что дело обстоит совершенно иначе, – ответил Смуга.

– Вы полагаете, они захотят уйти от нас? – спросил Томек.

– А как же! – согласился Смуга. – Они, вероятно, решили бросить нас на берегу пограничной реки.

– Вы правы, как пить дать! – воскликнул Новицкий. – Шпарят вперед, чтобы как можно скорее отправиться назад!

– Я этого ожидал, – ответил Смуга. – Думаю, Томек, тебе опять придется стать чародеем...

– Я скоро исчерпаю все свои фокусы, – с беспокойством ответил молодой человек.

– Может быть, еще раз покажешь «горящую воду», – предложил Смуга. Это произвело на них сильное впечатление.

– Покажи им шутку с монетой, которая в свое время так понравилась африканскому шаману, – посоветовал Новицкий.

– Неплохая идея, – похвалил Смуга. – Можно также зажечь костер с помощью линзы. А может быть ты сам придумаешь что-либо другое?

– Как видишь, браток, унывать нечего, – сказал Новицкий. – Вскоре ты станешь самым знаменитым колдуном во всей Океании!

Местность постепенно понижалась. Густые заросли бамбука, пальмовых деревьев, острой как нож осоки, мешали движению каравана. Запах гниющих растений указывал на близость реки. Влажный грунт становился все мягче и мягче. Нередко приходилось идти прямо по обширному болоту, оставляя за собой следы в виде небольших лужиц черной, жирной воды.

Тяжелая дорога через густые заросли вконец измучила путешественников. У всех болели ноги, порезанные длинными, острыми стеблями травы. Только лишь к вечеру караван достиг низких, болотистых берегов реки. Смуге пришлось не мало потрудиться, пока он нашел место подходящее под разбивку лагеря. Джунгли захватили здесь каждую свободную пядь земли. Мощные деревья, словно внезапно остановившиеся среди марша великаны, низко склонились над руслом реки, запустив в ее желтые воды путаницу своих корней. Смуге удалось найти участок песчаного берега. Выстрелом он согнал с него дремавших на солнце крокодилов и приказал носильщикам снять багаж. Туземцы спешно выполнили приказание и тесной толпой уселись на песке. Время от времени они бросали пугливые взгляды на противоположный, тихий, но враждебный берег реки.

Звероловы с тревогой наблюдали за поведением папуасов; их мрачное молчание не предвещало ничего хорошего. Вильмовский подошел к Смуге и сказал:

– Я опасаюсь, Ян, что мафулу не пойдут дальше.

– Возможно заартачатся, но будут вынуждены пойти, иначе – конец нашего путешествия, – ответил Смуга, набивая трубку табаком.

– Ты уверен, что тебе удастся принудить их? Я прошу тебя, будь осторожен!

– Я не думаю заставлять их силой, – ответил Смуга. – Я постараюсь убедить их пройти с нами до ближайшей деревушки. Потом, пожалуйста, пусть возвращаются, если захотят.

Они умолкли. Смуга выкурил трубку и достал бинокль из подручного мешка. Он долго наблюдал за всем, что делается на противоположном берегу реки, но кроме непроходимой, зеленой чащи джунглей, преграждавших путь к таинственным деревушкам людоедов и охотников за человеческими головами, ничего не заметил. Спрятав бинокль на место, он обратился к Вильмовскому:

– Андрей возьми в помощь Бентли, Збышека и Бальмора, пусть они займутся носильщиками. Густые заросли наверняка здорово им досадили. У них, видимо, немало ран. Потом пусть идут сюда для переговоров.

Носильщики несколько оживились, когда Вильмовский стал готовить «чудесное» лекарство из марганцовокислого калия. Все они охотно позволили себя смазать фиолетовой жидкостью, потом, по приказанию Вильмовского, расселись на песке, близ того места, где стоял Смуга. Когда раны последнего носильщика были смазаны, самый старый носильщик поднялся с земли и подошел к Смуте. Однако прежде чем он успел что-нибудь сказать, Смуга заявил:

– Я знаю, что хочешь мне сказать! Вы хотите возвратиться в свои дома. Хорошо, я согласен. Все вы получите столько раковин, сколько мы вам обещали.

Довольный гул голосов убедил путешественника в том, что он попал в точку. Смуга улыбнулся и сказал: